Говорят, картины Глазунова – плоды коллективного творчества. На него, якобы, работают десятки «негров» – студентов. Неправда – невозможно найти столько бездарных студентов. Нет, тут ошибки быть не может – мэтр сам рисовал свои шедевры, а студенты, может, только раскрашивали, все-таки работа рутинная – мэтру как-то западло возится.

Мне было, наверно, лет пятнадцать, когда я впервые познакомился с творчеством Глазунова. Я тогда увлекался поэзией, а в газете «Литературная Россия», которая тогда только появилась, было много стихов и прозы. Иллюстрации для некоторых рассказов делал Глазунов. Они сильно отличались от тех, что печатались в наших газетах и журналов. Помню, что штрихи были очень жирные, а у людей, изображенных на рисунках были очень большие глаза. Что-то это мне напоминало…

Вскоре о Глазунове заговорили, как о талантливом художнике, которого зажимают власти. Готовилась к открытию его выставка в «Манеже», интеллигенция потянулась, и вдруг – бац, и выставку не открывают. Ага, значит, там есть что-то такое, что не понравилось властям, видимо, намек на несвободу. Если это не была пиаровская акция самого Глазунова, то он должен разыскать того чиновника, что закрыл «Манеж» и подарить ему по меньшей мере особняк на Майорке – ведь он ему одним махом сделал карьеру. Тут же на художника посыпались заказы из-за границы от политических деятелей и прочих сильных мира сего. Имя его стало брэндом, и дела пошли в гору. При советской власти он имел столько возможностей, сколько не имел ни один академик, сделавший карьеру на образах вождей с человеческими лицами, жизнерадостных сталеваров и колхозников. Лучшая выставочная площадка страны – «Манеж» стал его вотчиной, я не припомню другого художника, который бы столько раз выставлялся в «Манеже», от заказов не было отбоя, деньги текли рекой. И при всем при этом интеллигенты продолжали произносить его имя шепотом, намекая на некое диссидентство.

Глазунов очень чутко реагировал на ситуацию и всячески работал на свой пикантный образ. На выставках наряду с портретами вождей и прогрессивных деятелей всегда присутствовали картины с намеком – какой-нибудь старик со стаканом (дескать, пьет народ), поп с крестом (а ведь есть еще и религия), витязь на фоне монастыря (а Русь-то не с 17-года пошла). И самое главное глаза – большие в пол лица… Что-то это мне напоминало…

В «Манеж» стояли тысячные очереди. Народ, привыкший читать между строк, даже там, где ничего не написано, все это хавал и нахваливал.

В Москву как-то привезли выставку прогрессивного итальянского художника (чуть ли не коммуниста) Ренато Гуттузо. В отличие от наших коммунистов Гуттузо был талантлив. Запомнилась одна его небольшая картина, где среди множества знаменитостей ХХ века он несколько раз изобразил себя. Все подивились наглости итальянца и забыли, а Глазунов не забыл и вскоре родил огромное полотно, где были изображены все знаменитости ХХ века плюс «Битлы» и Сталин. Тут уж не только прогрессивная интеллигенция писала кипятком, но и регрессивная. Признал, признал, во дает!

Глазунов крепко держал удачу за хвост, от добра, как говориться добра не ищут, и вот на свет появляется второе полотно с диссидентами, третье… В общем он поставил это дело на поток. В его новом музее таких картин несколько – во всю стену. Народ по полчаса стоит и смотрит. Люди любят рассматривать фигурки, а уж если они кого узнают, то радуются как дети. Помню, в детстве я любил рассматривать картинки в «Пионерской правде» - фигуры мальчиков были замаскированы в листве в траве, в силуэтах домиков…

И еще в музее много исторических полотен и иллюстраций к русской классике. Вот князь с сыном на юру, а кругом земля русская… Вот Неточка Незванова со свечой. И у всех глаза, ну прямо по ложке… Что-то это мне напоминает… Вспомнил, наконец - в школе девочки рисовали в тетрадях принцесс и принцев с такими точно глазами. Для них это был идеал красоты.

Так вот откуда эти многозначительные глазуновские глаза. Господи, благословен человек, который до самой старости воспринимает мир глазами школьницы. Это ведь не каждому дано.

Вот так я разгадал загадку Глазунова, и все сразу стало на свои места, я ходил по залам музея и получал удовольствие от того, что на меня смотрят своими неимоверными зенками вереницы девичьих принцев и принцесс. Ну и что, что плохо нарисовано, от примитивистов и не требуется академическая достоверность, зато сколько воспоминаний. Припомнилась мне и Валя, которую я дергал за косичку на уроках русского, и Марину, которую я однажды в давке за жареными пирожками с повидлом, чмокнул в шею, и Таня, которой я впервые залез под юбку во время репетиции в школьном драмкружке…

А вообще-то я ничего против Глазунова не имею, говорят, он любит своих студентов и очень даже холит. Еще при советской власти они могли ездить в Италию и в Испанию и копировать мировые шедевры. И то, что он пробил свой музей очень хорошо. Глазунов уйдет (все не вечны), а музей останется. Через некоторое время от из музея Глазунова превратиться в музей имени Глазунова, мэтру оставят один зал, а в остальных будут проводить выставки, и кто знает, может благодаря этому мы откроем для себя настоящего гения.