Есть что-то легковесное в слове пиар, что-то игривое, вроде пера на ветру. Там, где он родился, это может и так, но у нас совершенно иначе. У нас пиар - это бульдозер, а пиарщики - чернорабочие, добывающие свой горький хлеб на бескрайнем российском бездорожье.

Мне тоже пришлось вкусить этого хлеба. Лопнул в очередной журнал или газета, теперь у не помню, другого проекта не было, и пришлось мне идти в министерство высшего образования на должность помощника министра по связям с общественностью. Дело вроде не сложное для журналиста – собирай коллег на пресс-конференции, приглашай на интервью с министром и все дела. Образование тема интересная для СМИ, все учатся, учились или думают учиться, так что мне казалось, что проблем с публикациями не будет. Личность министра тоже обнадеживала – доктор каких-то там наук, профессор, мужик видный, всегда хорошо одетый, и за словом в карман не лезет – пока со мной говорил, ввернул пять цитат, две из них из источников о которых я понятия не имел.

Люди в министерстве тогда получали гроши, и меня, чтобы была достойная зарплата, устроили в российский филиал ЮНЕСКО. Моя зарплата была раза в три больше министерской и раз в десять больше той, что получал начальник главка. Вскоре я, однако, заметил, что «нищие» начальники главков ездят на работу кто на Вольво, кто на БМВ, а моей на хватало на хорошие ботинки. Зато у меня была своя коморка под крышей с видом на внутренний двор, где я вынашивал планы преображения чиновника в публичную фигуру. О так хотел этого, но не делал ровным счетом ничего для того, чтобы сталь таковой. Обычная схема поведения чиновников: и хочется и колется.

В то время по всей стране проходили акции протеста студентов против нищенских стипендий. Казалось бы, вот замечательный повод для того, чтобы заявить о себе на всю страну. Жирик бы использовал его на все сто – поставил бы на ноги все СМИ, чтобы вывернуть все наизнанку в своих интересах. Мой министр был не семи пядей во лбу, но я расписал ему все то нужно говорить – сначала посочувствовать студентам, поохать над их тяжелой судьбой, затем обвинить некие силы там, наверху, без указания конкретного адреса, в развале экономики, и пообещать бороться с ними не щадя живота своего. Простая и надежная схема, но мой шеф оказался не просто тупым, но принципиально тупым, и отказался встречаться с журналистами.

Тогда я предложил ему созвать пресс-конференцию по поводу взяток, благо в это время как раз начинались приемные экзамены в вузы, но он и тут замахал руками: «Что вы, какие взятки, об этом лучше не упоминать. Давайте лучше расскажем, сколько денег мы отправили в Чечню на восстановление институтов». Никто из моих коллег, конечно, на это не клюнул.

Министр сердился:

Чиновнику было невдомек, что без скандальной приправы он никому не интересен. Это типичное заблуждение всех чиновников, и моим коллегам, которые хотят пополнить ряды связистов с общественностью это надо твердо знать. У чиновника легкая голова, но тяжелая жопа. Слава какого-нибудь Грефа или Митволя, которые порхают с одной телевизионной программы на другую, не дает им покоя, но жопа тянет назад в безвестность.

В конце концов, мои отношения с министром разладились. Он перестал рассматривать мои предложения, а я перестал их давать. Все свое рабочее время я проводил в дружеских беседах с рядовыми сотрудниками министерства, которые приходили ко мне выпить чаю и поплакаться в жилет на свою нелегкую чиновничью долю.

Из этих разговоров я узнал много интересного, например, о зарплате министра, его замов и начальников главков. Она, оказывается, складывается не только и не столько из оклада, сколько из других источников. Есть, скажем, 15 программ, это вроде как не основная работа, а нечто сверх того. У каждой программы есть свое руководство, не трудно догадаться, что это все та же верхушка министерства. Руководитель программы – министр или заместитель, а дальше идут прочие начальники и заведующие. Таким образом, каждый получает дополнительно 15 окладов. Есть еще откат, выделяются деньги, например, Чечне – треть идет в откат, а без этого деньги не выделяются ни на что.

Есть еще и другая статья – издательская. Однажды ко мне приперлись поляки с предложением посодействовать насчет заказа учебников и тетрадей, за пять процентов от стоимости заказа (это сотни тысяч рублей). Я не подал виду, что досконально знаю их родной язык, и из реплик понял, что они всегда так делали, но тот человек, через которого они действовали, уволился, и они потеряли ориентацию.

Я мог простить министру его природный идиотизм и кубанский выговор, его дурацкие звонки по выходным (я просто включал автоответчик), но такого циничного жлобства нельзя было стерпеть. Я дождался пока министр уйдет в отпуск, и оставил в канцелярии заявление, где написал, что ухожу из министерства в связи с переходом на работу в «Нью-Йорк Таймс». Но так как я числился в штате ЮНЕСКО я продолжал получать зарплату еще три месяца, работая уже у другом месте. Совесть меня не мучила – жлобов нужно учить.