07.06.06
Я ехал в поезде из Бреста в Москву, дремал себе на верхней полке, и вот, кажется, в Смоленске в мое купе вошли двое офицеров. Это были здоровые румяные парни – ну, гусары да и только.
Перво-наперво, они достали бутылку портвейна и конфеты «Таганай». Они смотрели на эту бутылку с таким вожделением, с каким, наверно, бегуны смотрят на финишную ленточку. Наконец, где-то там у них выстрелило, и они набросились на эту несчастную бутылку, как коршуны на мелкого грызуна.
Донышки стаканов мелькали, словно кадры в кино. Через какие-нибудь десть минут с портвейном было покончено, а конфеты еще оставались.
Гусары расстегнули кители, и отвалились на подушки.
- А хорошо пошло.
- Только больно сладко, в жопе слипнется.
- Не бзди, прорвемся, лучше сбегай в буфет за еще одной.
- Давай деньги, сбегаю.
- Это я то, да я тебя весь день пою. Утром в буфете «Слезу монахини» на чьи брали? А в обед - «Арбатское» и еще пиво? И отпуск ты, сука, зажал, я выставился, а ты зажал, паскуда.
- Ты же знаешь – я за холодильник расплачиваюсь.
- Это я за все расплачиваюсь, а ты пьешь и жрешь на халяву. Иди в буфет.
Один ушел, а второй достал бумажник и с ловкостью кассира пересчитал купюры, потом пошарил по карманам, выгреб мелочь, и тщательно пересчитал.
Его приятель вернулся с бутылкой «Лучистого».
- На вот, тебе, долю, - сказал тот, что за все платит, и протянул ему горсть монет.
- Что я, нищий, - обиделся владелец холодильника.
- Ах, так, не стану с тобой пить.
- Ну, и хрен с тобой, я один выпью.
Тот, который за все платит, набулькал себе полстакана, выпил, надкусил конфету, и отвалился.
- Хорошо пошло.
- Сладко?
- Не-а, в самый раз.
- Налей, - протянул свой стакан владелец холодильника.
Донышки опять замелькали, и с бутылкой было покончено. Гусары закурили.
- Ты зря залупаешься, - сказал тот, что платит, - если посчитать, то ты только за эту командировку задолжал мне триста пятьдесят рублей, а я не спрашиваю, когда отдашь.
- Я тебе, задолжал? Я что тебя просил башлять?
- Ты смотрел как голодная собака.
- Сволочь ты, все-таки, Ложкомоев.
- А ну, повтори, жаба, что сказал? – взвился Ложкомоев, и с размаху треснул приятеля по губам.
Тот сморщился и заплакал.
- Да подавись ты своими тремястами пятьюдесятью рублями, я у тебя больше ни копейки не возьму, раз ты бьешь по роже.
- Ну, допустим сорвалось, а ты уж и обиделся, - пошел на попятную Ложкомоев, - сходи-ка еще за пузырем, вот тебе деньги.
- Не надо, - у меня свои, - все еще всхлипывая, сказал гусар, и поплелся в буфет.
А я подумал, что никогда моя бедная страна не выиграет больше ни одного сражения.